Культура и общество

[Marcello]

Великолепно он же написал в facеbook 8 июня:

Российская власть умело и последовательно умножает собственных врагов

Шаг за шагом она вызывает отторжение и ненависть влиятельных социальных и корпоративных групп.

Сделала невыносимой деятельность мелкого и среднего бизнеса.
Распугала крупных инвесторов.
Ввергла в оцепенение региональных чиновников.
Бездумным покровительством в адрес РПЦ породила воинствующий атеизм городского среднего класса.
Пробудила ярость флегматичных поморов.
"Кинула" с "боевыми" бойцов и командиров "Вагнера".
Идеей введения фан-ID вызвала возмущение футбольных болельщиков.

А теперь пришла за журналистами.

Будто Танатос влечет ее по пути саморазрушения.

[Marcello]

Весьма интересное интервью...! "Глыба",конечно.

vBulletin [media]

https://youtu.be/dMhpSDrYM

[Marcello]

Печальное угасание Франции


Связующая национальная идентичность исчезает во Франции, сменяясь своего рода балканизацией – распадом на отдельные анклавы, не имеющие, да и не желающие иметь друг с другом ничего общего.



Недавно возникшее движение "Желтых жилетов", на протяжении многих месяцев каждую субботу организующее протесты в Париже, стало своего рода символом раскола между французскими трудягами и "благородными" прогрессистами.

"Говоря же о Франции 2019 года, уже нельзя отрицать того, что происходит важное и опасное преобразование, этакая "великое перемена", - заметил основатель и президент Института Жан-Жака Руссо Мишель Гурфинкель, оплакивая "кончину той Франции какой мы ее знали до сих пор, ну или, по крайней мере, той западной нации, живущей иудейско-христианскими ценностями, которой она до сих пор считалась".


В недавней статье на обложке еженедельника Le Point происходящее было названо "великим потрясением".

Перемена ли, потрясение – так или иначе, но дни Франции, какой мы ее знали, сочтены: общество утратило свой культурный центр тяжести – прежний образ жизни исчезает и уже близок к полному вымиранию. Связующая национальная идентичность исчезает во Франции, сменяясь своего рода балканизацией – распадом на отдельные анклавы, не имеющие, да и не желающие иметь друг с другом ничего общего. Для страны, столь серьезно страдающей от исламского фундаментализма и террора, это не очень обнадеживающий прогноз.

Французская "перемена" приобретает и географические черты. Анализ электоральной карты, проведенный крупнейшей газетой страны Le Monde, показал, что Франция будто бы расщеплена на "гетто для богачей" и "гетто для бедняков". "В беднейшем секторе в 6 из 10 недавно основанных домашних хозяйств имеется человек, родившийся за границей", - отмечает "Ле Монд".

Своего рода пропасть отделила теперь периферийную Францию - небольшие города, пригороды и сельские районы - от глобализованных мегаполисов "буржуазной богемы", называемых ныне с легкой руки консервативного автора Дэвида Брукса "бобосами". При этом чем теснее и крепче объединяются в своих анклавах французские элиты с их культурным досугом и доходами, которыми они располагают, тем призрачнее становится вероятность того, что они поймут повседневные последствия неудавшейся массовой иммиграции и мультикультурализма.

Недавние выборы в Европарламент в полной мере отразили эту ситуацию "двух параллельных Франций, не пересекающихся и не общающихся друг с другом", - заметил Сильвен Крепон из Университета Тура, анализируя успех партии "Национальный фронт".

Оба – и лидер "Национального фронта" Марин Ле Пен и президент Эммануэль Макрон - стали победителями этих выборов, преуспев в совершенно разных социологических группах. В пригородах Парижа - Ольне-су-Буа, Севран, Вильпент и Сена-Сен-Дени – правый "Национальный фронт" буквально переживает бум. Зато в больших городах Ле Пен в значительной степени уступила позиции: она оказалась пятой в Париже, третьей в Лилле, четвертой в Лионе.

"Эти города оказались далеки от поддержки "Национального фронта", - пишет Крепон, - благодаря своей социальной структуре. И это, в свою очередь, подтверждает высказывания, обвиняющие элиту в оторванности от остального народа, и доказывает то, что идея социального разлома не является полностью надуманной".

На одной стороне этого разлома находятся такие города, как Дре, названный консервативным парижским еженедельником Valeurs actuelles "городом, предопределяющим Францию ​​завтрашнего дня":

"Старинный королевский город с богатым историческим наследием … и одновременно, буквально пропитанный незаконным оборотом наркотиков и исламом. Буржуа, живущие в центре города, голосуют за Макрона, а "маленькие белые" (бедное коренное население) за Ле Пен".

На другой же - Париж. "Все мегаполисы мира разделяют одну и ту же судьбу. Именно по ним течет богатство, именно здесь формируется союз между "бенефициарами глобализации" и их "слугами", иммигрантами, пришедшими служить новым хозяевам мира, присматривать за их детьми, подносить пиццу или работать в их ресторанах, - пишет известный французский публицист Эрик Земмур в "Фигаро". - Париж теперь уже не французский город, а город мира".

"Глобализованный, буржуазно-богемный (бобоизированный) высший класс, - пишет один из наиболее уважаемых французских авторов Кристоф Гийюи, - заполняет "новые цитадели" – точно так же, как в свое время в средневековой Франции - и массово голосует за Макрона. Он, этот высший класс, развил способность "говорить и думать единообразно ... позволяя доминирующим классам по сути дела подменить собой нацию, переживающую сильнейший стресс, продолжая поддерживать сказку о добром и гостеприимном обществе".

За подобное описание реальности, Гийюи подвергся резкой критике во французских СМИ. Недавно возникшее движение "Желтых жилетов", на протяжении многих месяцев каждую субботу организующее протесты в Париже, стало своего рода символом раскола между французскими трудягами и "благородными" прогрессистами. По словам Гийюи, это отражение "социального и культурного шока". И шок этот, по мнению французского философа Алена Финкелькраута, состоит из "безобразности периферийной Франции и ее влияния на повседневную жизнь, а также уныния рабочего класса, утратившего не только уровень жизни, но и культурные ориентиры". У людей во Франции нарастает ощущение того, что у них "отбирают" страну.

Партия Марин Ле Пен выиграла на выборах в два раза большем количестве избирательных округов, чем Макрон. Ле Пен победила в подавленных и промышленно не развитых районах северной, юго-центральной и восточной Франции, которые, собственно, и породили движение "Желтых жилетов".

"Переехав во Францию в 2002 году, я воочию наблюдал происходящую в стране культурную революцию, - написал недавно британский журналист Саймон Купер в Financial Times. - Католицизм практически вымер (лишь 6% французов сегодня регулярно посещают мессы), хотя, возможно, и не в такой мере, как его давний конкурент – коммунизм. Небелое население продолжает расти".

Макрон, объясняет Купер, стал символом "нового индивидуализированного, глобализованного, нерелигиозного общества".

Отход Франции от католицизма настолько очевиден, что новая книга французского политолога Жерома Фурке "Французский архипелаг: рождение множественной и разделенной нации", описывает культурный крах французского общества как "постхристианскую эру".

Исход французского общества из католического нарратива практически завершился. Страна, по мнению Фурке, ныне осуществляет само-дехристианизацию. И на горизонте маячит лишь одна реальная замена. Согласно недавнему исследованию, сегодня во Франции уже столько же мусульман, сколько и католиков. Мусульмане составляют 13% населения крупных городов Франции, что более чем вдвое превышает средний показатель по стране.

При этом мусульманское ощущение общинной солидарности, похоже, также вносит свою лепту во фрагментацию общества, создавая свои собственные "шариатские гетто". В отчете Института Монтеня "Фабрика исламистов" подробно рассказывается о радикализации французского мусульманского общества. Вместо интеграции, ассимиляции и европеизации мусульманские экстремисты во Франции поддерживают мультикультурализм, отделение и обособление. "Анклавы иммигрантов на окраинах французских городов, - утверждает французский политолог и арабист Жиль Кепель в своей книге "Перелом", - провоцируют разрыв с ценностями французского общества и стремление подрывать их". "Люди не хотят жить вместе", - заметил бывший министр внутренних дел Франции Жерар Колломб.

"Перелом" заметен и в том, что, как сообщает издание Valeurs actuelles, "четверо из десяти мальчиков в Сен-Дени носят арабо-мусульманские имена". Жером Фурке в своем исследовании сообщает, о "18 процентах французских новорожденных, обладающих арабо-мусульманскими именами".

Одним словом, "великая перемена" Франции идет полным ходом. Как недавно заметил философ Ален Финкелькраут, "пламя Нотр-Дама - это не атака и не случайность, это - попытка самоубийства".

https://9tv.co.il/news/2019/07/02/272185.html

Автор: Джулио Меотти

[Marcello]

vBulletin [media]

https://youtu.be/MyOCjxkJuPY

[Erigona]

Печальное угасание Франции


Связующая национальная идентичность исчезает во Франции, сменяясь своего рода балканизацией – распадом на отдельные анклавы, не имеющие, да и не желающие иметь друг с другом ничего общего.



Недавно возникшее движение "Желтых жилетов", на протяжении многих месяцев каждую субботу организующее протесты в Париже, стало своего рода символом раскола между французскими трудягами и "благородными" прогрессистами.

"Говоря же о Франции 2019 года, уже нельзя отрицать того, что происходит важное и опасное преобразование, этакая "великое перемена", - заметил основатель и президент Института Жан-Жака Руссо Мишель Гурфинкель, оплакивая "кончину той Франции какой мы ее знали до сих пор, ну или, по крайней мере, той западной нации, живущей иудейско-христианскими ценностями, которой она до сих пор считалась".


В недавней статье на обложке еженедельника Le Point происходящее было названо "великим потрясением".

Перемена ли, потрясение – так или иначе, но дни Франции, какой мы ее знали, сочтены: общество утратило свой культурный центр тяжести – прежний образ жизни исчезает и уже близок к полному вымиранию. Связующая национальная идентичность исчезает во Франции, сменяясь своего рода балканизацией – распадом на отдельные анклавы, не имеющие, да и не желающие иметь друг с другом ничего общего. Для страны, столь серьезно страдающей от исламского фундаментализма и террора, это не очень обнадеживающий прогноз.

Французская "перемена" приобретает и географические черты. Анализ электоральной карты, проведенный крупнейшей газетой страны Le Monde, показал, что Франция будто бы расщеплена на "гетто для богачей" и "гетто для бедняков". "В беднейшем секторе в 6 из 10 недавно основанных домашних хозяйств имеется человек, родившийся за границей", - отмечает "Ле Монд".

Своего рода пропасть отделила теперь периферийную Францию - небольшие города, пригороды и сельские районы - от глобализованных мегаполисов "буржуазной богемы", называемых ныне с легкой руки консервативного автора Дэвида Брукса "бобосами". При этом чем теснее и крепче объединяются в своих анклавах французские элиты с их культурным досугом и доходами, которыми они располагают, тем призрачнее становится вероятность того, что они поймут повседневные последствия неудавшейся массовой иммиграции и мультикультурализма.

Недавние выборы в Европарламент в полной мере отразили эту ситуацию "двух параллельных Франций, не пересекающихся и не общающихся друг с другом", - заметил Сильвен Крепон из Университета Тура, анализируя успех партии "Национальный фронт".

Оба – и лидер "Национального фронта" Марин Ле Пен и президент Эммануэль Макрон - стали победителями этих выборов, преуспев в совершенно разных социологических группах. В пригородах Парижа - Ольне-су-Буа, Севран, Вильпент и Сена-Сен-Дени – правый "Национальный фронт" буквально переживает бум. Зато в больших городах Ле Пен в значительной степени уступила позиции: она оказалась пятой в Париже, третьей в Лилле, четвертой в Лионе.

"Эти города оказались далеки от поддержки "Национального фронта", - пишет Крепон, - благодаря своей социальной структуре. И это, в свою очередь, подтверждает высказывания, обвиняющие элиту в оторванности от остального народа, и доказывает то, что идея социального разлома не является полностью надуманной".

На одной стороне этого разлома находятся такие города, как Дре, названный консервативным парижским еженедельником Valeurs actuelles "городом, предопределяющим Францию ​​завтрашнего дня":

"Старинный королевский город с богатым историческим наследием … и одновременно, буквально пропитанный незаконным оборотом наркотиков и исламом. Буржуа, живущие в центре города, голосуют за Макрона, а "маленькие белые" (бедное коренное население) за Ле Пен".

На другой же - Париж. "Все мегаполисы мира разделяют одну и ту же судьбу. Именно по ним течет богатство, именно здесь формируется союз между "бенефициарами глобализации" и их "слугами", иммигрантами, пришедшими служить новым хозяевам мира, присматривать за их детьми, подносить пиццу или работать в их ресторанах, - пишет известный французский публицист Эрик Земмур в "Фигаро". - Париж теперь уже не французский город, а город мира".

"Глобализованный, буржуазно-богемный (бобоизированный) высший класс, - пишет один из наиболее уважаемых французских авторов Кристоф Гийюи, - заполняет "новые цитадели" – точно так же, как в свое время в средневековой Франции - и массово голосует за Макрона. Он, этот высший класс, развил способность "говорить и думать единообразно ... позволяя доминирующим классам по сути дела подменить собой нацию, переживающую сильнейший стресс, продолжая поддерживать сказку о добром и гостеприимном обществе".

За подобное описание реальности, Гийюи подвергся резкой критике во французских СМИ. Недавно возникшее движение "Желтых жилетов", на протяжении многих месяцев каждую субботу организующее протесты в Париже, стало своего рода символом раскола между французскими трудягами и "благородными" прогрессистами. По словам Гийюи, это отражение "социального и культурного шока". И шок этот, по мнению французского философа Алена Финкелькраута, состоит из "безобразности периферийной Франции и ее влияния на повседневную жизнь, а также уныния рабочего класса, утратившего не только уровень жизни, но и культурные ориентиры". У людей во Франции нарастает ощущение того, что у них "отбирают" страну.

Партия Марин Ле Пен выиграла на выборах в два раза большем количестве избирательных округов, чем Макрон. Ле Пен победила в подавленных и промышленно не развитых районах северной, юго-центральной и восточной Франции, которые, собственно, и породили движение "Желтых жилетов".

"Переехав во Францию в 2002 году, я воочию наблюдал происходящую в стране культурную революцию, - написал недавно британский журналист Саймон Купер в Financial Times. - Католицизм практически вымер (лишь 6% французов сегодня регулярно посещают мессы), хотя, возможно, и не в такой мере, как его давний конкурент – коммунизм. Небелое население продолжает расти".

Макрон, объясняет Купер, стал символом "нового индивидуализированного, глобализованного, нерелигиозного общества".

Отход Франции от католицизма настолько очевиден, что новая книга французского политолога Жерома Фурке "Французский архипелаг: рождение множественной и разделенной нации", описывает культурный крах французского общества как "постхристианскую эру".

Исход французского общества из католического нарратива практически завершился. Страна, по мнению Фурке, ныне осуществляет само-дехристианизацию. И на горизонте маячит лишь одна реальная замена. Согласно недавнему исследованию, сегодня во Франции уже столько же мусульман, сколько и католиков. Мусульмане составляют 13% населения крупных городов Франции, что более чем вдвое превышает средний показатель по стране.

При этом мусульманское ощущение общинной солидарности, похоже, также вносит свою лепту во фрагментацию общества, создавая свои собственные "шариатские гетто". В отчете Института Монтеня "Фабрика исламистов" подробно рассказывается о радикализации французского мусульманского общества. Вместо интеграции, ассимиляции и европеизации мусульманские экстремисты во Франции поддерживают мультикультурализм, отделение и обособление. "Анклавы иммигрантов на окраинах французских городов, - утверждает французский политолог и арабист Жиль Кепель в своей книге "Перелом", - провоцируют разрыв с ценностями французского общества и стремление подрывать их". "Люди не хотят жить вместе", - заметил бывший министр внутренних дел Франции Жерар Колломб.

"Перелом" заметен и в том, что, как сообщает издание Valeurs actuelles, "четверо из десяти мальчиков в Сен-Дени носят арабо-мусульманские имена". Жером Фурке в своем исследовании сообщает, о "18 процентах французских новорожденных, обладающих арабо-мусульманскими именами".

Одним словом, "великая перемена" Франции идет полным ходом. Как недавно заметил философ Ален Финкелькраут, "пламя Нотр-Дама - это не атака и не случайность, это - попытка самоубийства".

https://9tv.co.il/news/2019/07/02/272185.html

Автор: Джулио Меотти

https://m.youtube.com/watch?v=s0F-jOnsxwI https://m.youtube.com/watch?v=ygV3FMOxidA https://m.youtube.com/watch?v=EY_BNH-Hve4&t=4s https://m.youtube.com/watch?v=snZp-U5_PaU https://m.youtube.com/watch?v=cOT5rTOdApc Жанна Д Арк Воскресни и освободи Францию от исламских радикалов!

[Marcello]

Спасибо,Erigona! Посмотрю все сюжеты при первой возможности!

[Marcello]

vBulletin [media]

https://youtu.be/94XCXwHaLQo

[Marcello]

Они подавали убийство....

https://www.novayagazeta.ru/articles...avali-ubiystvo

Россия скатилась до уровня правления Дювалье в Гаити...

[Marcello]

Известный дизайнер покинул Россию

vBulletin [media]

https://youtu.be/uZgpE8DzXW4

[Marcello]

Юрий Богомолов
«Это наша страна». Как ТВ отпраздновало юбилей оруэлловского романа «1984»

70 лет прошло со дня выхода в свет антиутопии Джорджа Оруэлла «1984», и 35 годков — со времени действия, описанного в романе. Обе даты знаменательны. И, понятное дело, телевидение и интернет не могли не заметить их.

Версии

Торжества прошли в двух телевизионных версиях. Одна — в жанре реалити-live.

На «Дожде» и на других интернет-площадках весь минувший субботний день шли прямые трансляции с центральных улиц столицы, давших своим милитаризованным видом повод гадать: то ли в столице происходит военный переворот, то ли его подавление. Или то и другое одновременно с приличествующими этому подробностями. Например, такой, когда полицейские отдирали велосипед от парня. Они его лупцевали резиновыми дубинками, а он не отпускал своего двухколесного друга. Хоть снимай сиквел известного фильма «Похитители велосипедов. ХХI век».

Другим напоминанием о пророческой мощи романа-юбиляра стал показ его экранизации на канале «Культура» в тот же день, что и расправа с демонстрантами, но только ближе к ночи.

Начало фильма эпическое. На экране до горизонта колосящиеся поля, волнующиеся моря, высокие небеса… Закадровый голос вещает: «Это наша страна. Страна мира и изобилия. Страна гармонии и надежды. Великая страна Океания!» В зале кинотеатра перед гигантским монитором сидит вся страна. Диктор объясняет: «Это наши люди: рабочие, крестьяне, строители! Строители нашего мира. Они борются, сражаются, воюют в разных уголках планеты за идеалы». Затем мы узнаем, что в мире после атомной войны осталось три сверхдержавы. Нет. Не Россия, США и Китай, а Океания, Евразия и Остазия.

Кому-то могло бы показаться, что Оруэлла прокрутили в телевизоре нарочно, с сатирическим подтекстом — в качестве футурологического постскриптума к масштабной полицейской операции и к пропагандистской картине сегодняшнего миропорядка.

Думаю, что вряд ли. Просто на канале «Культура» работают интеллигентные, образованные люди. Они вне политики, но знают цену настоящей литературе и следят за календарем важных литературных событий. Вот и не позволили они себе пройти мимо столь значимых дат. А политические аллюзии не в их компетенции. Они в компетенции телезрителей, которые вольны считывать или не заметить их. По возможности.


Кадр из фильма «1984»

Бывают в жизни совпадения

Роман пробился к советскому читателю во второй половине 1980-х. Уже тогда он казался не слишком злободневным. Казалось, что мы проехали тоталитарную станцию, что она позади. А после 1991-го она и вовсе вроде как скрылась за горизонтом. Тогда антиутопия «1984» могла восприниматься как сатира задним числом.

Легко угадывались главные прототипы. Большой Брат — Сталин. Голдстейн, его бывший соратник, а затем лютый враг — Троцкий. Похожие лозунги. Страстная любовь к вождю, к ангсоцу, то есть к большевизму в переводе с английского «новояза» на советский «новояз». Двоемыслие, двоедушие, покаяния в том, в чем не виноват, пятиминутки ненависти, бесконечное вранье об успехах народного хозяйства и казни под аплодисменты. Все это хоть и было представлено в утрированном виде, но оставалось в логике того мероприятия, что получило название Большого террора. И вообще: ужас, ужас… но, давайте считать, что страница перевернута.

Начать бы историю страны с чистой страницы… У Океании точно не получилось бы. У России никак не получается. Все, что у нее получается, так это слегка модернизировать тоталитарный режим и несколько его приукрасить декоративной демократией. Законов — тьма, а беззакония — и того больше почему-то.

Оруэлл предельно точно описал матрицу тоталитарного режима и условия его выживания. Едва ли не самое главное условие — война. Неважно, холодная или горячая, но важно, чтобы ей не было конца. Окончательная победа в ней означала бы поражение в долгосрочной перспективе.

В условном 1984 году, по размышлению автора, только посредством разжигания конфликтов условные сверхдержавы Океания, Евразия и Остазия могли поддерживать тотальный контроль в своих странах.

Обострение отношений нашей сверхдержавы с Западом преследует ту же цель. Пятиминутки ненависти в романе и в фильме на наших телемониторах сменились многочасовыми пропагандистскими ток-шоу ненависти под управлением Киселева, Соловьева, Попова, Скабеевой и т. д.

Для Больших братьев человечность в человеке — это как раковая опухоль

Внешнего врага Большим братьям, как правило, мало. Им надобен еще враг внутренний. В Океании он нашелся. Показательным врагом предстал Уинстон Смит. Его мало было показательно убить, надо было в нем показательно убить человека.

Для Больших братьев человечность в человеке — это как раковая опухоль. Пока человечность жива в людях, тоталитарная власть обречена терпеть моральные поражения, несмотря на все свои политические триумфы.

Довольно было нескольких мирных демонстраций в стране, как она это почувствовала. И если прежде, разогнав демонстрантов и распихав устрашающее количество граждан по спецприемникам Москвы, она прибегала к фигуре умолчания, то на сей раз решила не молчать. На всех федеральных каналах появились сфабрикованные сюжеты об агрессивных намерениях молодых людей, о проплаченности Западом самих демонстраций. Особенно не затруднился доказательствами Владимир Соловьев. В его ток-шоу появились кадры с несколькими пистолетами, и ни слова о том, у кого они были изъяты и при каких обстоятельствах, ни лиц, ни фамилий их владельцев. Так что есть основание предположить, что это в некотором роде подброс. Только не наркотиков, а кое-чего покрепче.

Похоже, что станция, которая у Оруэлла фигурирует как «Океания», не только позади, но и впереди. Наверное, потому что мы катимся по кольцевой дороге. А мимо проносятся билборды с надписями: «Мир — это война», «Свобода — это рабство» и, наконец, самый утешительный «Демократия — это тоталитаризм».


https://snob.ru/entry/180969/