Петр I:
Дурь свою на люди не выноси.
Боярам в Думе говорить по ненаписанному, дабы дурь каждого видна была.
Подчиненный перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство.
Наша коммерция и без того как больная девица, которой не должно пугать или строгостью приводить в уныние, но ободрять ласкою.
С другими европейскими народами можно достигать цели человеколюбивыми способами, а с русским — не так… Я имею дело не с людьми, а с животными, которых хочу переделать в людей.
Г. Плеханов:
Российская история не смолола той муки, из которой можно испечь пирог социализма.
К.Прутков:
Многие люди подобны колбасам: чем их начинят, то и носят в себе.
В России всякое движение начинается с левой ноги, но с равнением направо.
А. Пушкин:
Боже, как грустна наша Россия.
Черт меня угораздил родиться в России с душой и талантом.
Мы ленивы и нелюбопытны.
Чины сделались страстию русского народа.
Так как в России всё продажно, то и экзамен сделался новой отраслию промышленности для профессоров.
Народ равнодушный до наименьшей обязанности, до наименьшей справедливости, до наименьшей правды, народ, что не признает человеческое достоинство, что целиком не признает ни свободного человека, ни свободной мысли.
А живя в нужнике, поневоле привыкнешь к <говну>, и вонь его тебе не будет противна, даром что gentleman. Ух, кабы мне удрать на чистый воздух.
Во всякой другой службе пьянство для офицера есть преступление; но в России оно достоинство. И начальники подают тому пример, подражая сами государю… Обед государя продолжался целый день, и никому не было позволено выйти из-за стола прежде одиннадцатого вечера. Пили, так уж пили…
А. Радищев:
Примеры всех времен свидетельствуют, что право без силы всегда в исполнении почитаемо пустым словом.
Самодержавство есть наипротивнейшее человеческому естеству состояние… и народ право имеет монарха-деспота судить.
Священнослужители были всегда изобретатели оков, которыми отягчался в разные времена разум человеческий, они подстригали ему крылие, да не обратит полет свой к величию и свободе.
Четыре стены, до половины покрытые, так, как и весь потолок, сажею; пол в щелях, на вершок, по крайней мере, поросший грязью; печь без трубы, но лучшая защита от холода, и дым, всякое утро зимою и летом наполняющий избу; окончины, в коих натянутый пузырь смеркающийся в полдень пропускал свет; горшка два или три (счастлива изба, коли в одном из них всякий день есть пустые шти.
В. Розанов:
Дана нам красота невиданная. И богатство неслыханное. Это — Россия. Но глупые дети все растратили. Это — русские.
В России две философии: выпоротого и ищущего, кого бы ему еще выпороть.
Вся русская мысль — философия выпоротого человека.
Парламент наш не есть политическое явление, а просто казенный клуб на правительственном содержании.
Революция — когда человек преображается в свинью, бьет посуду, гадит хлев, зажигает дом.
Главный лозунг печати: проклинай, ненавидь и клевещи.
Страшно, когда наступает озноб души... Душа зябнет.
Русская жизнь и грязна, и слаба, но как-то мила.
Горе государству, которое живет вчерашним днем, а не сегодняшним днем: оно будет все запаздывать и запаздывать, пока его не сомнут события быстротекущей истории.
Русский народ легкомысленный и стойкий. У нас это как-то совмещается. Русские люди отличаются двумя свойствами: ругают себя и все свое — это первая русская черта, кажется никем другим не разделяемая; и в то же время они способны, — нет, больше, они требуют и ищут вечного восхищения перед чужими и чужим!
Русь без злобы, и, главное без всякой мстительности.
Русь молчалива и застенчива, и говорить почти что не умеет. Вот на этом просторе и разгулялся русский болтун.
Счастливую и великую родину любить не велика вещь. Мы ее должны любить, именно когда она слаба, мала, унижена, наконец, глупа, даже порочна. Именно когда наша "мать" пьяна, лжет и вся запуталась в грехе, — мы и не должны отходить от нее...
Флоренскому: Вы слишком обаятельны: русский поп не может быть обаятельным.
Бог не захотел более быть Руси. Он гонит ее из-под солнца: «Уйдите, ненужные люди».
Мы умираем от единственной и основательной причины: неуважения себя.
Сам я постоянно ругаю русских. Даже почти только и делаю, что ругаю их… я, бесспорно, презираю русских, до отвращения.
Вот и кончаю тем, что всё русское начинаю ненавидеть. Как это печально, как страшно.
Печально, особенно в конце жизни.
Эти заспанные лица, неметеные комнаты, немощеные улицы...
Противно, противно.
И везде лукавство. «Почему этот соня к тому же вечно врет?».
Переход в социализм и, значит, в полный атеизм совершился у мужиков, у солдат до того просто, точно «в баню сходили и окатились новой водой».
В России вся собственность выросла из «выпросил», или «подарил», или кого-нибудь «обобрал». Труда собственности очень мало. И от этого она не крепка и не уважается.
Вечно мечтает русский, и всегда одна мысль: как бы уклониться от работы.
Русь слиняла в два дня. Самое большее — в три. Даже «Новое время» нельзя было закрыть так скоро, как закрылась Русь. Поразительно, что она разом рассыпалась вся, до подробностей, до частностей.
В России так же жалеют человека, как трамвай жалеет человека, через которого он переехал. В России нечего кричать. Никто не услышит.
Русь молчалива и застенчива, и говорить почти что не умеет. Вот на этом просторе и разгулялся русский болтун.
Россия обезгосударилась, но и вышло кое-что непредвиденное: она перестала кому бы то ни было и чему бы то ни было повиноваться. Она начала просто распадаться, деформироваться, переходить в состояние первобытности и дикости. Так называемой «русской культуры», от имени которой было предъявлено столько требований, — как не бывало. Зовущий к ответу перед собою остался сам без имени и без лица. Россию нужно строить сначала, моля Бога об одном, чтобы это была летаргия, а не смерть.
С лязгом, скрипом, визгом опускается над Русской Историею железный занавес.
— Представление кончилось.
Публика встала.
— Пора одеть шубу и возвращаться домой.
Оглянулись.
Но ни шуб, ни домов не оказалось.
Иеромонах Роман:
Дорогие мои! Что же мы натворили, наделали. Опорочили всё! Растерзала Отечество гнусь! Триединая Русь! Русь Великая, Малая, Белая. Кто тебя разделил, неделимая Русь?.. Триединая Русь! Ты земное подобие Троицы. И прискорбна душа за напоенный ложью народ…
М. Салтыков-Щедрин:
У нас нет середины: либо в рыло, либо ручку пожалуйте!
На патриотизм стали напирать. Видимо, проворовались…
Многие склонны путать два понятия: «Отечество» и «Ваше превосходительство».
Если русским предоставить выбрать себе предводителя, они выбирают самого лживого, подлого, жестокого… Вместе с ним они убивают, грабят, насилуют, впоследствии сваливают на него свою вину. Спустя время церковь провозглашает его святым.
И находились даже горячие умы, предрекавшие расцвет искусств под присмотром квартальных надзирателей.
Злодейства крупные и серьезные нередко именуются блестящими и, в качестве таковых, заносятся на скрижали Истории.
А может быть, ты скажешь мне, что при таких условиях жить невозможно. «Невозможно» — это не совсем так, а что «противно» жить — это верно.
…Что касается до обстановки, то, не имея ничего сказать против гадов, преследующих сзади, ни даже против просвета, который всегда как-то по штату полагается, я бы, на месте художника, и по ту сторону просвета устроил встречу гадов. Ибо и это тоже по штату полагается. Вообще это было бы полное изображение отечественного прогресса с непрерывно идущими гадами и с прогрессом в форме генерала от инфантерии или действительного тайного советника.
Если на Святой Руси человек начнет удивляться, то он остолбенеет в удивлении, и так до смерти столбом и простоит.
Общество коснеет в равнодушии к собственным интересам… Это — круговая порука апатии и лености, в результате которой не может быть ничего иного, кроме мерзости и запустения.
У нас усердие превозмогает рассудок.
Громадная сила — упорство тупоумия.
Если я усну и проснусь через сто лет и меня спросят, что сейчас происходит в России, я отвечу, — ПЬЮТ И ВОРУЮТ.
Строгость российских законов смягчается необязательностью их исполнения.
Российская власть должна держать свой народ в состоянии постоянного изумления.
Чего-то хотелось: не то конституции, не то севрюжины с хреном, не то кого-нибудь ободрать.
Во всех странах железные дороги для передвижения служат, а у нас сверх того и для воровства.
Это еще ничего, что в Европе за наш рубль дают один полтинник, будет хуже, если за наш рубль станут давать в морду.
И днем и ночью он [герой] гремел миллионами голосов, из которых одни представляли агонизирующий вопль, другие — победный клик.
Был в древности народ, головотяпами именуемый, и жил он далеко на севере, там, где греческие и римские историки и географы предполагали существование Гиперборейского моря. Головотяпами же прозывались эти люди оттого, что имели привычку «тяпать» головами обо все, что бы ни встретилось на пути. Стена попадется — об стену тяпают; Богу молиться начнут — об пол тяпают. Издали может показаться, что это люди хотя и суровых, но крепко сложившихся убеждений, которые сознательно стремятся к твердо намеченной цели. Однако ж это оптический обман, которым отнюдь не следует увлекаться. Это просто со всех сторон наглухо закупоренные существа, которые ломят вперед, потому что не в состоянии сознать себя в связи с каким бы то ни было порядком явлений…
Там, где простой идиот расшибает себе голову или наскакивает на рожон, идиот властный раздробляет пополам всевозможные рожны и совершает свои… бессознательные злодеяния вполне беспрепятственно. Даже в самой бесплодности или очевидном вреде этих злодеяний он не почерпает никаких для себя поучений. Ему нет дела ни до каких результатов, потому что результаты эти выясняются не на нем (он слишком окаменел, чтобы на нем могло что-нибудь отражаться), а на чем-то ином, с чем у него не существует никакой органической связи. Если бы, вследствие усиленной идиотской деятельности, даже весь мир обратился в пустыню, то и этот результат не устрашил бы идиота. Кто знает, быть может, пустыня и представляет в его глазах именно ту обстановку, которая изображает собой идеал человеческого общежития?
…Всякий администратор добивается, чтобы к нему питали доверие, а какой наилучший способ выразить это доверие, как не беспрекословное исполнение того, чего не понимаешь?
На то и существуем, чтобы всё оставалось как оно есть. В этом наше назначение.
А глуповцы стояли на коленях и ждали. Знали они, что бунтуют, но не стоять на коленях не могли.
В. Соловьев:
Русский народ находится в крайне печальном состоянии: он болен, разорен, деморализован.
…Русские даже не способны иметь ум и совесть, а всегда имели и теперь имеют одну подлость.
Религиозное и умственное освобождение России есть в настоящую минуту для нашего правительства дело такой же настоятельной необходимости, каким тридцать лет тому назад являлось освобождение крепостных для правительства Александра II.
Национальное самосознание — национальное самодовольство — национальное самообожание — национальное самоуничтожение.
Внутреннее противоречие между требованиями истинного патриотизма, желающего, чтоб Россия была как можно лучше, и фальшивые притязания национализма, утверждающего, что она и так лучше всех, — это противоречие погубило славянофильство. [И добавлю — Россию].
Задача права — не сделать Царство Божие на земле, а чтобы не превратить жизнь людей в Ад.
И вот мы узнаем, что он в лице значительной части своей интеллигенции, хотя и не может считаться формально умалишенным, однако одержим ложными идеями, граничащими с манией величия и манией вражды к нему всех и каждого. Равнодушный к своей действительной пользе и действительному вреду, он воображает несуществующие опасности и основывает на них самые нелепые предположения. Ему кажется, что все соседи его обижают, недостаточно преклоняются перед его величием и всячески против него злоумышляют. Всякого из своих домашних он обвиняет в стремлении ему повредить, отделиться от него и перейти к врагам, а врагами своими он считает всех соседей…
…Наша внеевропейская или противоевропейская преднамеренная и искусственная самобытность всегда была и есть лишь пустая претензия; отречься от этой претензии есть для нас первое и необходимое условие всякого успеха.
Преп. Серафим Саровский:
Мне, убогому Серафиму, Господь открыл, что на земле Русской будут великие бедствия, православная вера будет попрана, люди отступят от чистоты Православия, и за это Господь тяжко их накажет…
П. Столыпин:
В России любят затевать реформы только потому, что так легче скрыть неумение править.
Для лиц, стоящих у власти, нет греха большего, чем малодушное уклонение от ответственности.
Вам, господа, нужны великие потрясения; нам — нужна великая Россия.
Народы забывают иногда о своих национальных задачах; но такие народы гибнут, они превращаются в назём, в удобрение, на котором вырастают и крепнут другие, более сильные народы.
Патриарх Тихон:
Целый год держите вы в руках своих государственную власть и уже собираетесь праздновать годовщину октябрьской революции, но реками пролитая кровь братьев наших, безжалостно убитых по вашему призыву, вопиет к небу и вынуждает Нас сказать вам горькое слово правды.
Захватывая власть и призывая народ довериться вам, какие обещания давали вы ему и как исполнили эти обещания?
Л. Толстой:
Огулом взять — мы христиане, но порознь взять — совсем другое.
Я человек отрицающий и осуждающий весь существующий порядок и власть.
Я и прятаться не стану, я громко объявлю, что продаю имение, чтобы уехать из России, где нельзя знать минутой вперед, что меня, и сестру, и жену, и мать не скуют и не высекут, я уеду.
То ж, что мы живем безумной, вполне безумной, сумасшедшей жизнью, это не слова, не сравнение, не преувеличение, а самое простое утверждение того, что есть.
Положение России ужасно. Но ужаснее всего не материальное положение, не застой промышленности, не земельное неустройство, не пролетариат, не финансовое расстройство. Ужасно то душевное, умственное расстройство, которое лежит в основе всех этих бедствий. Ужасно то, что большинство русских людей живет без какого бы то ни было нравственного или религиозного, одинакового для всех и общего всем закона… большинство людей, действующих теперь в России, под предлогом самых разноречивых соображений о том, в чем заключается благо общества, в сущности руководятся только своими эгоистическими побуждениями.
Старики хозяева собрались на площади и, сидя на корточках, обсуждали свое положение. О ненависти к русским никто и не говорил. Чувство, которое испытывали все чеченцы от мала до велика, было сильнее ненависти. Это была не ненависть, а непризнание этих русских собак людьми и такое отвращение, гадливость и недоумение перед нелепой жестокостью этих существ, что желание истребления их, как желание истребления крыс, ядовитых пауков и волков, было таким же естественным чувством, как чувство самосохранения.
Последнее время мне стало жить тяжело. Я вижу, я стал понимать слишком много.
Наши добрые качества больше вредят нам в жизни, чем дурные.
Да и вообще система ограничения — самая мелочная система. Человека нельзя ограничить человеком; на следующий год окажется надобность ограничить и того, который приставлен для ограничения, и тогда ограничениям не будет конца. Это пустая и жалкая система... Нужно оказать доверие к благородству человека, а без того не будет вовсе благородства.
И. Тургенев:
Русский есть наибольший и наинаглейший лгун во всем свете.
Если бы Россия со всей ее историей провалилась в один момент, мировая цивилизация этого бы не заметила.
Правду сказать, я неохотно знакомился с русскими за границей. Я их узнавал даже издали по их походке, покрою платья, а главное, по выраженью их лица. Самодовольное и презрительное, часто повелительное, оно вдруг сменялось выражением осторожности и робости… Человек внезапно настораживался весь, глаз беспокойно бегал… «Батюшки мои! не соврал ли я, не смеются ли надо мною», — казалось, говорил этот уторопленный взгляд… Проходило мгновенье — и снова восстановлялось величие физиономии, изредка чередуясь с тупым недоуменьем.
Ф. Тютчев:
Русская История до Петра Великого — одна панихида, а после Петра Великого — одно уголовное дело.
П. Флоренский:
...Несомненно, что философии «головной» у нас не повезло. Стародумовское: «ум, коли он только ум, — сущая безделица», — находит отклик, кажется, во всяком русском.
Свет устроен так, что давать миру можно не иначе, как расплачиваясь за это страданиями и гонением. Чем бескорыстнее дар, тем жестче гонение и тем суровее страдания.
Трижды преступна хищническая цивилизация, не ведающая ни жалости, ни любви к твари, но ищущая от твари лишь своей корысти, движимая не желанием помочь природе проявить сокрытую в ней культуру, но навязывающая насильственно и условно внешние формы и внешние цели.
А. Хомяков:
Ничего доброго, ничего достойного уважения или подражания не было в России. Везде и всегда были безграмотность, неправосудие, разбой, крамолы, личности угнетение, бедность, неустройство, непросвещение и разврат. Взгляд не останавливается ни на одной светлой минуте в жизни народной, ни на одной эпохе утешительной.
П. Чаадаев:
Я не научился любить свою Родину с закрытыми глазами, со склоненной головой, с запертыми устами. Я нахожу, что человек может быть полезен своей стране только в том случае, если хорошо понимает ее; я думаю, что время слепых влюбленностей прошло, что теперь мы прежде всего обязаны Родине истиной.
Я предпочитаю бичевать свою родину, предпочитаю огорчать ее, предпочитаю унижать ее, — только бы ее не обманывать.
Одна из наиболее печальных черт нашей своеобразной цивилизации заключается в том, что мы еще только открываем истины, давно уже ставшие избитыми в других местах и даже среди народов, во многом далеко отставших от нас. Это происходит оттого, что мы никогда не шли об руку с прочими народами; мы не принадлежим ни к одному из великих семейств человеческого рода; мы не принадлежим ни к Западу, ни к Востоку, и у нас нет традиций ни того, ни другого. Стоя как бы вне времени, мы не были затронуты всемирным воспитанием человеческого рода.
Мы не Запад… Россия… не имеет привязанностей, страстей, идей и интересов Европы… И не говорите, что мы молоды, что мы отстали… У нас другое начало цивилизации,
Говорят про Россию, что она не принадлежит ни к Европе, ни к Азии, что это особый мир. Пусть будет так. Но надо еще доказать, что человечество, помимо двух своих сторон, определяемых словами — Запад и Восток, обладает еще третьей стороной.
В истории страны есть движение — это движение в сторону нарастания рабства… Сначала Россия находилась в состоянии дикого варварства, затем глубокого невежества, потом свирепого и унизительного чужеземного владычества и, наконец, крепостничества.
У нас [в России] что у других народов обратилось в привычку, в инстинкт, то нам приходится вбивать в головы ударами молотка. Наши воспоминания не идут далее вчерашнего дня; мы, так сказать, чужды сами себе… У нас совершенно нет внутреннего развития, естественного прогресса; каждая новая идея бесследно вытесняет старые, потому что она не вытекает из них, а является к нам бог весть откуда.
Прошлое пусто, настоящее невыносимо, а будущего нет.
Мы так странно движемся во времени, что с каждым нашим шагом вперед прошедший миг исчезает для нас безвозвратно. Это — естественный результат культуры, всецело основанной на заимствовании и подражании. У нас совершенно нет внутреннего развития, естественного прогресса; каждая наша идея бесследно вытесняет старые.
Глядя на нас, можно было бы сказать, что общий закон человечества отменен по отношению к нам. Одинокие в мире, мы ничего не дали миру, не научили его; мы не внесли ни одной идеи в массу человеческих, ничем не содействовали прогрессу человеческого разума, и всё, что нам досталось от этого прогресса, мы исказили.
Наше общество столь же презренно, как и глупо, в нем отсутствует общественное мнение и господствует равнодушие к долгу, справедливости, праву, истине, циническое презрение к мысли и достоинству человека.
Мы все имеем вид путешественников. Ни у кого нет определенной сферы существования, ни для чего не выработано хороших привычек, ни для чего нет правил; нет даже домашнего очага; нет ничего, что привязало бы, что пробуждало бы в нас симпатию или любовь, ничего прочного, ничего постоянного; все протекает, все уходит, не оставляя следа ни вне, ни внутри нас. В своих домах мы как будто на постое, в семье имеем вид чужестранцев, в городах кажемся кочевниками, и даже больше, нежели те кочевники, которые пасут стада в наших степях, ибо они сильнее привязаны к своим пустыням, чем мы к нашим городам. Исторический опыт для нас не существует, — и нет исторической преемственности для нас.
Окиньте взглядом все прожитые нами века, все занимаемое пространство, — вы не найдете ни одного привлекательного воспоминания, ни одного почтенного памятника, который властно говорил нам о прошлом.
Мы никогда не жили под роковым давлением логики времен, и, следовательно, не подавлены «традициями и воспоминаниями».
Наши воспоминания не идут дальше вчерашнего дня: мы, так сказать, чужды самим себе. Мы растем, но не созреваем. Западный силлогизм нам незнаком… Лучшие идеи, за отсутствием связи и последовательности, замирают в нашем мозгу и превращаются в бесплодные призраки.
В общем мы жили и продолжаем жить лишь для того, чтобы сослужить каким-то важным уроком для отдаленных поколений, которые сумеют его понять; ныне же, во всяком случае, составляем пробел в нравственном миропорядке.
В Москве каждого иностранца водят смотреть большую пушку, из которой стрелять нельзя, и колокол, который свалился прежде, чем звонил. Удивительный город, в котором достопримечательности отличаются нелепостью; или, может, этот большой колокол без языка — иероглиф, выражающий эту огромную немую страну, которую заселяет племя, назвавшее себя славянами, как будто, удивляясь, что имеет слово человеческое.
Н. Чернышевский:
Жалкая нация, нация рабов, сверху донизу — все рабы.
Ошибки людей сильного ума именно тем и бывают страшны, что они делаются мыслями множества других людей.
А. Чехов:
Всё знают и всё понимают только дураки и шарлатаны.
Дело не в пессимизме и не в оптимизме, а в том, что у девяноста девяти из ста нет ума.
Когда нет настоящей жизни, то живут миражами.
Русский человек любит вспоминать, но не любит жить…
Там хорошо, где нас нет: в прошлом нас уже нет, и оно кажется прекрасным.
Нельзя требовать от грязи, чтобы она не была грязью.
Тогда человек станет лучше, когда вы покажете ему, каков он есть…
Перемена жизни к лучшему, сытость, праздность, развивают в русском человеке самомнение, самое наглое.
В России нет философии, но философствуют все, даже мелюзга.
Зачем вообще люди мешают жить друг другу? Ведь от этого какие убытки! Какие страшные убытки! Если бы не было ненависти и злобы, люди имели бы друг от друга громадную пользу.
Льстят тем, кого бояться.
Несчастные эгоистичны, злы, несправедливы, жестоки и менее, чем глупцы, способны понимать друг друга. Не соединяет, а разъединяет людей несчастье...
...Равнодушие — это паралич души, преждевременная смерть.
— Россию обманывают! Всю Россию! Отечество обманываю из-за куска хлеба!
Пишешь и чувствуешь, что всю Россию в обман вводишь.
Замечательный день сегодня — то ли чай пойти выпить, то ли повеситься.
Нет подлее преступления, как убийство слабых и беззащитных.
Не смешно ли помышлять о справедливости, когда всякое насилие встречается обществом как разумная и целесообразная необходимость, и всякий акт милосердия, например оправдательный приговор, вызывает целый взрыв неудовлетворенного, мстительного чувства?
…Попал в стаю, лай не лай, а хвостом виляй.
Русский народный юмор:
Если виден свет в конце тоннеля, значит вы находитесь не в России.
Наш дом Россия. Удобства во дворе.
Так приятно ощущать себя русским человеком, но так тяжело с бодуна!
Алкоголь — это средство перевода душевной боли в головную.
Что-то я пью, пью, а мне всё хуже и хуже становится… Наверное, водка несвежая попалась…
Что русскому хорошо, то потом ему и плохо.
Что русскому хорошо, то русской плохо.
Здесь русский дух!.. Здесь водкой пахнет.
Эх, велика Россия, а налить некому.
Умом Россию не понять, пока не выпито ноль пять.
Русскому человеку допинг нужен даже тогда, когда он ему совсем не нужен.
Традиционно в России проблемы закрывают, открывая бутылки.
Русским хочется выпить обычно только в двух случаях: когда есть деньги и когда их нет…
Россия не вымирают не потому, что много пьют, а потому, что не на что закусывать.
Русским человеком нельзя управлять с помощью только кнута и пряника, еще нужна водка.
Население России делится на тех, кто пьет, и на тех, кто уже выпил.
Французское шампанское — это напиток советского пролетариата, который он пьет устами своих лучших представителей.
В России не все страдают от алкоголизма. Некоторые наслаждаются.
В России пьянство это болезнь, а водка это лекарство.
В закрытом обществе можно жить, только постоянно открывая бутылки.
А под водочку в России хорошо идет правда-матка.
Какой русский не любит пьяной езды.
Когда русскому человеку начинают травить душу, он начинает травить себе печень.
Из русского самолета за границей трезвыми выходят только дети.
Для русского человека неудача — это только повод выпить, а удача — это еще и возможность хорошо закусить.
Теперь в России две новые беды — алкоголики да нефтепроводы…
Так приятно ощущать себя русским человеком, но так тяжело с бодуна!
Русский человек может выпить всё. Даже виски и даже в подворотне, но лучше водку и лучше на рабочем месте.
Русский человек болезненнее всего переносит здоровый образ жизни.
Как надену портупею — всё тупею и тупею!
Меняю одну национальность на две судимости.
Ну не любят люди наши читать, где много букв.
Авоська теперь называется «нихераська».
В стране, страдающей перепотреблением водки, всеобщие десятидневные праздники становятся страшнее любого массового теракта.
Большое видится на расстоянии, поэтому многие предпочитают наблюдать за Россией издалека.
Беда современной России не в том, что кучка подлецов вышла из грязи в князи, а в том, что много достойных людей проделали этот путь в обратном направлении.
Только в России человек может бесплатно учиться, бесплатно лечиться и бесплатно работать.
Нашей страной сможет править только гомосексуалист: он в этом месте лучше разбирается.
Веселее русской свадьбы могут быть лишь русские похороны.
ИНОСТРАНЦЫ:
А. де Кюстин:
Тирания — это созидание рабства.
Тому, кто имел несчастье родиться в этой стране, остается искать утешения только в горделивых мечтах о мировом господстве.
Россия — страна фасадов.
Лгать здесь — охранять власть, говорить правду — разрушать ее.
Русские… могут на миг стать победителями в сфере грубой силы, но не могут стать победителями в области мысли. А народ, не способный ничему научить покоренные народы, недолго остается сильнейшим.
Богатые здесь — не сограждане бедных.
Деспотизм построил себе в центре Москвы логовище — Кремль.
Никто из наказанных здесь не знает, за что он наказан.
Дух беззакония спускается в России «вниз по общественной лестнице со ступеньки на ступеньку и до самых основ пронизывает это несчастное общество, которое зиждется единственно на принуждении, причем на принуждении, заставляющем раба лгать самому себе и благодарить тирана; и из такого произвола, составляющего жизнь каждого человека, рождается то, что здесь называют общественным порядком, то есть мрачный застой, пугающий покой, близкий к покою могильному; русские гордятся, что в их стране тишь да гладь».
На месте императора я запретил бы подданным не только жаловаться на произвол, но и петь, ибо русская песня — это всегда замаскированная жалоба, обвинение и протест».
Одинокий путник остается здесь один на один с русской полицией, делающей тьму ночную еще страшнее.
Россия — котел с кипящей водой, котел крепко закрытый, но поставленный на огонь, разгорающийся все сильнее и сильнее. Я боюсь взрыва.
Правительство в России живет только ложью, ибо и тиран, и раб страшатся правды.
Наибольшее удовольствие этому народу доставляет пьянство, иначе говоря — забытье.
В аналогичном духе писали многие европейские интеллектуалы:
И. Кант:
Когда справедливость исчезает, то не остается ничего, что могло бы придать ценность жизни.
Тот, кто становится пресмыкающимся червем, может ли затем жаловаться, что его раздавили?
Ш. Монтескьё:
Народ там состоит из одних рабов, прикрепленных дворянством на том основании, что они — господа первых.
Г. Мабли:
У русских не было ни нравственных устоев, ни законов, ни трудолюбия, ни желания лучшей участи, в их умах страх и невежество.
Ж. Мармонтель:
…Главных источников развития экономики и культуры — собственности, безопасности человека, свободы в Европе — Петр I так и не сумел постичь.
Ж. Мишле:
Что же такое русский народ? Сообщество людей или еще не организованная природная стихия? Может быть, это песок, летучая пыль, подобная той, какая, взметнувшись в воздух и носится над русской землей? Или все-таки вода, подобная той, что во все остальные месяцы превращает этот безрадостный край в обширное грязное болото либо ледяную равнину? Нет. Песок куда надежнее, чем русский народ, а вода далеко не так обманчива.
Г. Гегель:
В Восточной Европе мы находим огромную славянскую нацию. Но вся эта масса исключается из нашего обзора потому, что она до сих пор не выступала как самостоятельный момент в ряду обнаружений разума в мире.
Ф. Шиллер:
Россию может победить только Россия.
Г. Спенсер:
Поклонение героям наиболее развито там, где наименее развито уважение к человеческой свободе.
Мадам де Сталь:
Правление в России есть деспотизм, ограниченный удавкою.
О. фон Бисмарк:
Если хотите построить социализм, выберите страну, которую вам не жалко.
Русских невозможно победить, но русским можно привить лживые ценности, и тогда они победят себя сами.
Россия опасна мизерностью своих потребностей.
Никогда ничего не замышляйте против России, потому что на каждую вашу хитрость она ответит своей непредсказуемой глупостью.
Печать — это еще не общественное мнение.
Когда кончаются доводы, начинают говорить пушки.
Сила — последний аргумент тупицы.
Х. Мольтке:
Русские часто страдают бахвальством и шапкозакидательством, впоследствии это приводит к тяжелым последствиям.
О. Уайльд:
В России нет ничего невозможного, кроме реформ.
У. Роджерс:
Россия такая страна, о которой что ни скажешь, все будет правдой. Даже если это неправда.
К. Рюккерт:
Несмотря на открытое положение русского народа, тяжесть его физической массы и внутренняя тягучесть его существа были так велики, что он никогда не мог быть увлечен или потоплен внешним течением.
А вот высказывания К. Маркса и Ф. Энгельса о России:
Гигант без рук, без глаз, могущий только пытаться поразить своих противников слепым весом.
Московия была воспитана и выросла в ужасной и гнусной школе монгольского рабства. Даже после своего освобождения Московия продолжала играть роль раба, ставшего господином. Впоследствии Петр Великий сочетал политическое искусство монгольского раба с гордыми стремлениями монгольского властелина, которому Чингиз-хан завещал осуществить план завоевания мира.
Что касается России, то ее можно упомянуть лишь как владелицу громадного количества украденной собственности, которую ей придется отдать назад в день расплаты.
Славяне — раковая опухоль Европы.
Славяне — это навоз истории.
Путеводная звезда этой [российской] политики — мировое господство — остается неизменной.
Московиты узурпировали имя Россия. Они не являются славянами; они вообще не принадлежат к индо-европейской расе; они — пришельцы, их надо выгнать обратно за Днепр и т. д.
У Европы только одна альтернатива: либо подчиниться варварскому игу славян, либо окончательно разрушить центр этой враждебной силы — Россию.
Славянские варвары — природные контрреволюционеры, особенные враги демократии. Поэтому необходима «беспощадная борьба не на жизнь, а на смерть со славянством, предающим революцию, на уничтожение, и беспощадный терроризм».
…Панслависты объявили себя готовыми принести в жертву русско-монгольскому варварству восьмисотлетнее фактическое участие в цивилизации. Разве это не было естественным результатом движения, начавшегося с решительной реакции против хода развития европейской цивилизации и стремившегося повернуть вспять мировую историю?
Итак, для Европы существует только одна альтернатива: либо ВОЗГЛАВЛЯЕМОЕ МОСКОВИТАМИ АЗИАТСКОЕ ВАРВАРСТВО обрушится, как лавина, на ее голову, либо она должна восстановить Польшу, оградив себя таким образом от Азии двадцатью миллионами героев.
Вот лежит громадный ящер, очень злобный, с мощной челюстью и маленьким мозгом (образ Маркса). Для западной цивилизации он представляет колоссальную угрозу. Как пишет Маркс, солнце Западной цивилизации не может обойти мир, не пройдя через мост Золотой Рог в Константинополе. А пройти этот мост оно не может, не столкнувшись с этим чудовищем, лежащим на дороге. Поэтому его обязательно надо ликвидировать. Иначе Западная цивилизация не сумеет распространиться по всему миру.
Ни одна революция в Европе и во всем мире не сможет достичь окончательной победы, пока существует теперешнее русское государство.
Русские, будучи подражателями во всем, выполняют всё, что им прикажут, или всё, что их заставят сделать, но они не сумеют ничего, если им придется действовать на свою ответственность. И действительно, этого трудно ожидать от тех, кто никогда не знал, что такое ответственность, и кто с такой же пассивной покорностью пойдет на смерть, как если бы ему было приказано качать воду или сечь своего товарища.
…Тщеславные и жадные до наживы, продавшиеся душой и телом государству, они сами в то же время ежедневно и ежечасно пытаются продать его по мелочам, если это может дать им какую-либо выгоду… Благодаря этой категории людей и процветает главным образом та громадная коррупция как в гражданской, так и военной областях, которая пронизывает все звенья государственного аппарата в России. В ближайшей мировой войне с лица земли исчезнут не только реакционные классы и династии, но и целые реакционные народы. И это тоже будет прогрессом.
Развернуть
Свернуть
Ответить с цитированием
Сообщение от Marcello
